Зачем всё-таки травить, троллить, низводить и курощать носителей враждебно-антиукраинского мировоззрения?
— А зачем вы пытаетесь высмеивать ватников? – вопрошали у автора этих строк в последние дни. — Неужто вы думаете, что этим их переубедите?
Чтобы не отвечать на этот вопрос десятки раз, пишу эту статью.
Теми, кто это вопрошал, предполагалось, что переубеждать следует иначе — как минимум, на серьёзных щах, тщательно изображая на лице уважение к собеседнику. Так тоже можно, бесспорно — теоретически. А вот практически не всегда.
Здесь надо пояснить хоть и простую, но не всегда очевидную штуку из теории и практики информационного противоборства.
Как мы убеждаем(ся)
читать дальшеЧеловек — существо не рациональное, но рационализирующее. Стороны, идеологии, убеждения он, как правило, выбирает не в результате долгих и трезвых размышлений, а в результате эмоциональных решений, пристрастий, ассоциаций. Например, фермер Хосе из какой-нибудь деревни в Парагвае может быть на стороне Украины в конфликте с Россией просто потому, что в 80-е смотрел Лигу чемпионов и полюбил киевское «Динамо». А Вася из Житомира может симпатизировать шотландцам просто потому, что история Шотландии чем-то напоминает украинскую… очень, скажем так, отдалённо, но всё же! Или потому, что те подарили миру сотни марок виски.
Важно, однако, что если другой парагваец — назовём его Мануэлем, симпатизирующий России, начнёт спорить с Хосе и спросит «а почему ты поддерживаешь Украину?», Хосе ему правды не скажет. Потому что «за Динамо болею, бело-синий самый сильный!» прозвучит иррационально. Хосе подберёт рациональные, объективные аргументы — мол, международное право священно, агрессия недопустима, аннексия преступна. Мануэль же будет утверждать, что крымский референдум был легитимен, а Путин — великий политик, и тоже не признается, что когда-то учился на медика в Ленинграде, где ему не дала только Маричка из Тернополя, puta madre.
Более того! В споре Хосе с Мануэлем при обмене аргументами каждый будет укрепляться в своём мнении. Потому что когда мы ведём долгий спор о чём-то, мы рационализируем свою позицию, объясняем её противоречия, убеждаем не столько собеседника, сколько самого себя. И вот уже Мануэль хочет открыть в деревне представительство «ДНР», а Хосе высылает деньги украинским волонтёрам.
Переубедить человека рациональными аргументами возможно. Есть рецепты. Но они предполагают очень длительную и не всегда возможную технически работу. Недавно довелось рассказывать ребятам старшего школьного возраста об информационной гигиене. На вопрос «а как переубедить того же условного ватника на только что деоккупированной территории?» я набросал идеальную схему:
— в первую очередь, отрезать его от источников пропаганды (того же российского телевидения),
— во вторую очередь, заслужить его доверие (хотя бы убедив его, что ты — не демон рогатый), показать, что он может ожидать от тебя помощи,
— в третью очередь, выслушать его проблемы и аккуратно поддерживать его тогда, когда он, вольно или невольно, среди прочих виновников назовёт «ДНР», «ЛНР» и прочих «казаков».
— и лишь после этого можно очень, очень аккуратно пытаться продолжать диалог, не столько убеждая его, сколько давая ему выговориться и поддерживая в нужных местах. И то при условии, что ему не будут капать на уши с других сторон. И при условии, что перед вами не упоротый ватник, а скорее «ситуативный».
Что же делать, если вы не можете произвести над человеком такие манипуляции? Если не можете отсечь его от источника пропаганды, или если он всё же наглухо упоротый и для него вера в Русский мир — одна из опор мировоззрения, или если мешает ещё какой-то третий фактор?
Порою люди часто изменяют свои позиции под влиянием эмоций. Если Маричка напишет Мануэлю, что всю жизнь жалела о своём решении, а Хосе при этом уже не будет общаться с Мануэлем, укрепляя его позицию срачем (не хочется же признавать поражение!), высок шанс, что Мануэль резко переосмыслит все свои предыдущие мнения. Но опять-таки, это надо, чтобы вы точно знали, что именно сформировало убеждение оппонента, и могли это изменить.
Наконец, работает социальное давление. Это если Хосе как-то удастся убедить всю деревню, что Крым — это Украина, а putin таки производная от слова puta. И Мануэлю уже как-то не с руки открывать представительство «ДНР»: репутация испортится, здороваться перестанут, а там, глядишь, и дочь замуж не выдаст. В прошлые годы это, вероятно, означало бы, что он рано или поздно откажется от предыдущих убеждений. В наше время его спасёт Интернет, где он найдёт себе единомышленников — но в деревне всё равно прочно устаканится позиция Хосе. Дякуємо, Хосе, і висилаємо тобі синьо-білий шарфик.
Сарказм — последний довод королей
Возвращаемся к нашим баранам и близким им по духу козлам. Зачем всё-таки травить, троллить, низводить и курощать носителей враждебно-антиукраинского мировоззрения?
Потому что если переубедить оппонента невозможно, а прибить его вам кажется неприемлемым, у вас остаётся только этот выход.
Если кто-то будет вам рассказывать, что руганью с ними вы их лишний раз отчуждаете, тогда как надо договариваться и искать общий язык — он вас обманывает. Вероятно, сознательно. Попыткой рационально с ними спорить вы, как мы уже описали, укрепите их в их позиции, причём за счёт траты собственного времени и нервов. Теперь если в их головы и закрадётся мысль передумать — они быстро её прогонят, просто из нежелания говорить «ты был прав» и выслушивать «а я говорил».
Проверим? Вспомните все ситуации, в которых вы — скажем, в интернете — пытались рациональными доводами сдвинуть человека с уже занятой позиции. Часто срабатывало?
Проверим с другой стороны: вспомните все случаи, в которых вы слышали «ты был прав» и прикиньте — в скольких из них человек на самом деле изменил своё мнение под влиянием внешних обстоятельств, а в скольких — под влиянием ваших аргументов?
Люди не любят проигрывать споры. И ещё меньше любят это признавать. Это не значит, что спор совсем бесполезен, но переубедит он скорее кого-то третьего — внешнего, ещё не определившегося, наблюдателя.
Чем же хорош троллинг?
Троллинг создаёт для тех или иных убеждений, высказываний (нарративов, мемов) токсичную среду. То самое общественное давление из примера о парагвайской деревне, просто в иной форме.
Люди — социальный вид. Многие когнитивные искажения человека, вроде стадного инстинкта, как ни странно, помогают ему найти себя в обществе — пресекая его желание повыделываться. Люди верят массами и авторитетам просто потому, что когда-то это давало им предкам эволюционное преимущество. Оригиналы в первобытном стаде не ценились, а отщепенцы не выживали. В далёких коленах мы все — потомки конформистов, и в обществах, близких к примитивным, до сих пор лучше не выделяться даже невинными качествами вроде длины волос.
Людям важно, что «принято» в их обществе. В сёлах и посёлках — важнее, чем в крупных городах (репутация важнее, когда все всех знают). Люди склонны идти за мейнстримом. Конечно, существуют и те, что пойдут против течения просто в силу внутреннего нонкомформизма, в силу того, что в современном мире выделяться — стильно, модно, молодёжно и уже не так и опасно.
Но статистически до сих пор общественное «можно и нельзя» — значимо.
Если вы столкнулись с носителем тех или иных неприемлемых для вас идей, переубедить его рациональными аргументами вы не можете (в силу того, что его выбор сделан давно и совершенно иррационально), а убить и съесть супостата вам не позволяют УК, воспитание и ХХІ век на дворе, единственный ваш выход — в иронии. В стёбе. В высмеивании.
Люди не любят, когда над ними смеются, но — несмотря на старания многих snowflake-ов в странах победившего леволиберализма — смеяться над людьми, как правило, не запрещено, а сатиру УК не регулирует.
Когда вы смеётесь над какой-то идеей, когда вы делаете это открыто и массово, для её адептов это становится подсознательным звоночком: демонстрировать её — накладно. Будут ржать. Нервные издержки. Социальные издержки. Люди боятся выглядеть несерьёзно, порою панически.
Они не изменят свои убеждения. Но многие из них будут опасаться их публично демонстрировать, а это уже много лучше, чем ничего.
Это снизит популярность противных вам концепций. Переведёт их в разряд онанизма: законно, но неприлично. Лучше заниматься этим в узком кругу единомышленников. Отсечёт от группы неопределившихся — «болото», тех, кому эти идеи интересны, но не очень важны.
Это не уничтожит движение ваших оппонентов, но сузит его возможности, ограничит статус и влияние. Сделает его сторонников не «гонимым меньшинством» — это почётное звание, а чем-то вроде городских сумасшедших.
Проще говоря: если не можете убедить оппонента отказаться от своих идей, сделайте так, чтобы он стеснялся их показать.
Сим вы его не нокаутируете, это верно.
Но резко повысите свои шансы на победу по очкам.
Виктор Трегубов